Геликон Плюс Над условной чертой горизонта Гампер Галина Сергеевна, Соколова Калерия, Аникеева Ольга

Интеллектуальная проза, размышляющая, психологическая. . . - такие определения дают обычно читатели произведениям Галины Серебровой. Краткие подобные отклики объединяют главное - книги этого автора легко читаются, настраивают на размышления. К тому же, они просто интересны. Автор требователен не только к избираемым им современным "живым" темам, но и к языку, а он, несомненно, литературный, несколько изысканный даже, не снижается до грубого, бранного, как нередко это теперь позволяется. Все произведения Г. Серебровой включают немало обобщающих наблюдений и знаний о нашем мире, о людях. И в наблюдениях своих героев автор часто очень "смешлив" - это придаёт сюжетам какую-то особую лёгкость, "весёлую". Предлагаемая книга прозы Галины Серебровой - шестая по счёту, и творчество её нашло уже своего читателя

Более шести миллиардов вариантов жить правильны, и все, что я пишу, - это не для работы над другими, это подходит только для работы над собой. В этой жизни нам даны несколько десятилетий, и если мы наполним их творчеством, это будет фантастический период. Я предлагаю начать с изучения себя. О. Торопова

Ландшафтный оазис у моря - реликтовая сосновая роща на мысу, намытом горной рекой. Античное поселение, византийская провинция. Последний приют Святого Иоанна Златоуста. С XIX столетия - археологическая Мекка. . . Наконец, с шестидесятых годов прошлого века Пицунда и до финиша Советского Союза - модный черноморский курорт, увенчавший все ипостаси дивного места. Сюда, в лучезарную отпускную нишу, осенью, на бархатный сезон, слетались персонажи романа, составленного из двух взаимно дополняющих книг: условно "лирической", свёрнутой в "Я", и "эпической", развёрнутой в панораму лет-судеб. Легенды, сказы, пересказы, байки, споры, диалоги и монологи, исповеди и проповеди, прямая речь автора… Слово - в его многообразии, - оглашённое под реликтовыми соснами, в безмятежной среде, казалось, пробуждало её многовековую энергетику и резонировало с ускорявшимися ритмами будущего: всё вокруг неуловимо менялось, события, принимая неожиданный оборот, набухали темноватой символикой, лирические герои, не замечая того, начинали действовать и говорить в эпических обстоятельствах, а сквозь пестроту идей, тем, личных привязанностей и устремлений, сплетавшихся в повествовании, всё явственнее проступала история одной компании - фанатиков места и критиков времени, которым, как выяснилось, суждено было при смене геополитических вех уйти вслед за ним, невольно подведя черту под советской эпохой

Шесть ведущих поэтических студий города, "живущих" под крылом Дома писателей Санкт-Петербурга. Стихи участников и очерки о ЛИТО Кушнера, Лейкина, Гампер, Краснова, Ахматова и ЛИТО ПИТЕР

Я спросил у свободного ветра — • Для чего мне духовные недра, • Отчего так тоскует душа? • И ответил мне ветер электро- • Механическим звоном в ушах, • Что душа-де тоскует о горнем • Мире — там её тонкие корни • Солнце вечное светит над ним, • Там играет на мятой валторне • Сизокрылый седой серафим • Под деревьями райского сада • Тонким кружевом тени дрожат, • И ложится меж ними душа — • Ничего-то ей больше не надо

Книга очерков и воспоминаний Петра Горелика "История над нами пролилась" отличается свежестью взгляда и точностью письма. Автор рассказывает о том, как в интернациональной русско-украинско-еврейской среде отковывался его веселый, добрый и стойкий нрав, о людях, характер которых сформировали небывалые прежде обстоятельства, как вопреки безжалостной эпохе росло и зрело поколение, которому предстояло решать непредставимые исторические задачи - выстоять и победить или сломаться и погибнуть • В ней нет попытки оправдать прошлое. Нет и попытки прошлое очернить. Книга полна достоинства и мужества • Читатель полюбит эту книгу, написанную легко и без всякого пафоса, с той насмешливой, но и гордой интонацией, с какой рассказывают о войне наши деды

Читать о чьем-то детстве - это так же, как смотреть детские рисунки • Похожего очень много. Сам рисунок в чем-то схож. Цвет. А потом происходит неожиданный поворот, и жизнь раскрывает холст. Раскрывает по-разному, но есть то, что каждому знакомо генетически и поэтому когда-то не сейчас и не сегодня. Есть детство разное, но в сути дней одинаковое • Пока я читала эти личные, знакомые, как сырой воздух в Петербурге, рассказы, оказалось, что они прожиты мной когда-то. Деликатные, не надрывные, про жизнь, в которой паузы и напряжения. Повторы, как в рондо. И музыка, музыка... Ты оказываешься залит музыкой, как высшим из искусств • Ольга Явич

Вот перед вами книга. Ещё закрытая. Не торопитесь открывать её: сначала закройте глаза. Вспомните свои детские сны, подростковые мечтания, добрые сказки: парус корабля на горизонте, блестящую чешую дракона. И теперь можно открывать • Это не просто книга - это ларчик, в котором хранятся под обложкой, словно под стеклом, наши детские чудеса. В любом противоборстве есть третья сила: человечность и внутренний свет, который мы носим в себе детьми и часто забываем о нём, будучи взрослыми • Страницы книги Алексея Смехова заливает этот человеческий свет, мягкий, словно вечернее солнце, теплый, словно озёрная вода, в которую так хорошо окунуться - и смыть с себя все тревоги • И пусть, читатель, третья сила коснется и вас

"Поводыри богов" - роман о Старой Ладоге в последние месяцы правления Вещего Олега. Заговор князя Игоря против Вещего Олега, языческие праздники, в которых участвуют ладожане, князь с дружиной и многочисленные боги Ладоги: славянские, финно-угорские, скандинавские. Повесть "Платок для грешника" - ремейк "Шагреневой кожи". Но в наши дни взаимоотношения героя и черта оборачиваются совсем не тем, чем ожидалось…

Роман «Акакий Акакиевич» известного израильского прозаика Леонида Левинзона рассказывает о переломных событиях конца двадцатого века в нашей стране. Структурно роман разделён на четыре части, связанные общим героем и представляющих отдельные произведения. Если в первой части романа герой – студент медицинского института и с его учёбой связано много милых подробностей, заставляющих читателя улыбнуться, то начиная со второй части романа всё становится гораздо серьёзнее. Молодой врач попадает на работу в колонию строгого режима на Крайнем Севере, возвращаясь на Украину, участвует в ликвидации последствий Чернобыля, становится свидетелем Перестройки, видит, как набирает силу бандитизм, как пробуждается национальное самосознание. Несмотря на грандиозные события, участником которых является молодой герой, главной чертой романа является смешливый лёгкий стиль повествования и особая доверительная интонация, делающая читателя собеседником автора

Новый роман известного петербургского писателя Игоря Куберского не только остросюжетен, что уже само по себе хорошо (он читается на одном дыхании), но и многопланов. При сравнительно небольшом объеме текста автору удается создать иллюзию целой жизни своего героя, попавшего в форс-мажорные обстоятельства, когда память начинает работать в особом режиме. Картины минувшего, возникающие в сознании героя, которому буквально приходится бороться за выживание (он попал в полынью), создают стереоскопический образ нашего времени, а само повествование приобретает черты эпоса. Роман полон интереснейших персонажей — наших современников и неожиданных сюжетов, написанных ярко и выразительно, в лучших традициях русской прозы. Он затрагивает весьма актуальные для наших дней темы, он — о любви, жизни и смерти, он оптимистичен, несмотря на свой драматизм, и безусловно будет интересен современному читателю

В этом томе собраны фантастические истории, повести и рассказы для детей. Все они так или иначе связаны с пришельцами, но действие происходит на Земле, в наше время. Инопланетяне Житинского, добрые и немного наивные, сами похожи на детей. Как всё, написанное Житинским, эти истории крайне занимательны, но воспринимать их можно не только как развлечение, но и как повод подумать над чем-то более значительным