Геликон Плюс Алиса Либман Илья

"Потерянный дом" представляется мне главным русским романом позднесоветской эпохи. Написанный на высшей точке авторских возможностей, на выходе из глубокого личного кризиса, роман призван был не только спасти автора (с этой задачей он справился), но и остановить распад общества (а это и не могло получиться, но, как говорит БГ, всех спасти нельзя, а нескольких можно). Это не просто панорама позднего СССР, не просто парад всех его главных героев, которые по большей частью исчезли или переродились, - это последняя попытка построить дом для страны, подарить ей тот образ всеобщего жилища, в котором все чувствовали бы себя на месте и могли еще временами испытывать общность • Веселая и трагическая эпопея поэта и фантаста оказалась самым полным, исчерпывающим, насмешливым и сострадательным описанием советского проекта, его финала, славы и позора

Золотой узор сплошь покрывал ее тело. Узор был прекрасен какою-то неземной красотой. Тонкие линии росчерками летели по ее спине, мягкие изгибы сочетались с острыми углами, подобными изломам молнии. И Элли вдруг догадался, что это не узор, а таинственная надпись, составленная из особых, не известных ему знаков

Ната Косякина и Михаил Потапов - молодые воронежские авторы, которые стремительно завоёвывают своего читателя. Их лирические герои блуждают в прошлом, в своем собственном детстве или в детстве полу реальных людей, заглядывают в утопическое будущее и внимательно записывают всё, что видят. Но авторов интересуют не новинки технического прогресса или будущие политические выверты - они всматриваются в человека. Эта книга - серьёзное наблюдение о том, как жизнь превращается в бессмысленно вращающийся маховик • Авторы не стесняются показать жестокую правду: так они ставят читателю прививку от болезни потери человечности. Но взгляд этот не пессимистичен: в книге есть секрет того, как остаться живым. Кроме того, эта книга - удачный синтез двух разных, но удивительно созвучных языков

Конец тридцатых - сквозь пелену, сороковые-роковые - отчетливее, пятидесятые, начало шестидесятых - с графической определенностью. Сплав пристальных наблюдений с выдумкой. Лица, полотна, фасады, море и невские волны, плещущие в гранит, волшебный барочный дворец и двор-колодец, кладезь опасных детских приключений, обид. . . Илья Соснин, дитя коммуналки, витает в творческих сферах. Зоркий и отрешенный, одержимый завиральными гипотезами, одолеваемый сомнениями, он из минут, часов, дней исподволь складывает картину лет, но поиск "Я" для него, мечтателя, постигающего азы зодчества и художественные языки, сопряжен с поисками магического кристалла - за тусклыми видимостями ему мерещатся потусторонние сияния, от блужданий в лабиринтах искусств сама реальность делается вдруг призрачной, как городские отражения в Мойке или облака, выплывающие из окон палаццо Строцци

Книга Елены Невзглядовой "Синяя материя" состоит из статей и эссе о прозе. Герои этой книги - Лев Толстой, Чехов, Бунин, Юрий Трифонов, Валентин Катаев, Набоков, Людмила Петрушевская, а также Грэм Грин, Кнут Гамсун, Сэлинджер • Невзглядова полагает, что именно лирика лежит в основе всех культурных начинаний, она - одухотворяющее начало человеческого поведения, явление не только эстетическое, но и этическое. Лирика, которую она видит в прозе, понимается ею не в бытовом, а в более широком, общекультурном смысле. Ее эссеистика сродни лирике, она одухотворена чувством, как бы далеки ни были от собственно лирики такие писатели, как Тол­стой, Чехов или Трифонов • Что такое "синяя материя"? Это метафора к тем нескольким художественно значимым, удачно найденным словам или словосочетаниям, которые выделяются в тексте, играют повышенную роль, зацепляя душу, и в конечном итоге создают высокую прозу

Борис Чечельницкий обладает двумя редкими качествами • Во-первых, он виртуозен — до такой степени, до какой вообще может быть виртуозен человек, пишущий стихами. Создается впечатление, что Борис может сказать стихами все, что угодно. Впрочем, это скорее характеризует его как литератора-профессионала • Во-вторых, он умеет писать смешно, а это умение встречается едва ли не реже виртуозности. При этом он не сатирик. Он никого не ненавидит и не высмеивает, его шуткам чужды злость, едкость или цинизм. По большей части природа комизма в стихах Бориса — языковая • И вот здесь-то начинается настоящее волшебство, не соотносимое ни с чем, кроме беспримесного искусства поэзии. Чечельницкому нет дела ни до чего земного: он только слышит и фиксирует сочетания звуков, порождающие смех

В книгу включены повести и рассказы разных лет, записанные со слов друзей, а иногда даже случайных людей. Написаны они в разных жанрах – от детектива до притчи, и автор надеется, что книга заинтересует широкий круг читателей. Повесть «Дом в Стремянном переулке» – детективная история. Поиск сокровищ – это всегда увлекательное приключение, но оно не всегда заканчивается успешно. А здесь героям повезло, тайна разгадана. . . Все имена, события и места действия книги вымышлены или изменены, так что искать прототипы героев и улицы, где происходило действие не стоит – любые совпадения случайны. Надеемся, что книга тронет сердца читателей

В книгу избранных статей и рецензий литературоведа, критика, преподавателя Омского педагогического университета В. М. Физикова вошли работы, написанные в течение почти сорока лет. Основные направления исследований автора - мало- или вовсе не изученные страницы истории русской литературы второй половины XIX в. с широким введением в научный оборот новых архивных материалов, проблемы поэтики русской классики, целостный имманентный анализ лирического стихотворения, критические статьи о современной литературе Сибири. Книга предназначена для специалистов-филологов, студентов, учителей и всех, кто интересуется отечественной литературой

В этом томе собраны фантастические истории, повести и рассказы для детей. Все они так или иначе связаны с пришельцами, но действие происходит на Земле, в наше время. Инопланетяне Житинского, добрые и немного наивные, сами похожи на детей. Как всё, написанное Житинским, эти истории крайне занимательны, но воспринимать их можно не только как развлечение, но и как повод подумать над чем-то более значительным

Знакомство с творчеством Филиппа Алигера - ощущение мгновенного узнавания. Встречи с наследием не столько стиля и традиций Золотого, Серебряного или советского века русской поэзии, но всего лучшего, верного, точного и настоящего, что делает произведение классикой вне времени. Юлия Бибишева В книгу вошли "отборные стихотворения" автора за период 2002 - 2016 гг. , а также пьеса "Мейн". Довольно абстрактное Название книги обусловлено необобщимой стилистической и содержательной разностью ее составляющих

Перед читателем сборник повестей и видений современного русскоязычного писателя Константина Строфа "Сны в сентябре". Вследствие глубокого единства всех явленных образов и несмотря на хронологическую хаотичность, сборник может считаться одним целостным произведением с четкой и неизменной архитектурой. Сон - сродный смерти - связующее звено всех семи новелл. Все порожденные автором и самой жизнью герои засыпают, просыпаются, видят сны, пребывают в постоянном полусне или готовятся к вечному сну, бредят во сне и наяву, мучаются бессонницей. Особенно заинтересует ценителей необычной внесодержательной прозы, в которой внимательные читатели разгадают изысканные картины собственной современности, идущей вслед за духом времени, и, возможно, самих себя. Никаких предисловий. Все внутри

Роман о непростых девяностых. В одной из песен Цоя есть слова: «мама, мы все тяжело больны, мама, мы все сошли с ума». Главный герой Зыбин действительно болен и большую часть жизни пребывает в состоянии, которое психологи называют «пограничным». Порой болезнь обостряется и Зыбин отправляется в психиатрическую лечебницу. В той или иной степени больны и остальные персонажи романа, «ближний круг», собирающийся на кухне в крошечной квартирке неподалеку от Покровской площади. Художники. Музыканты. Поэты. Но это некая особенная болезнь, вроде той, о которой говорит Раскольникову Свидригайлов, когда человеку являются призраки, которых в «нормальном состоянии» он не видит. Да, они живут в призрачном мире, в «социальном зазеркалье», ибо в другом, «нормальном мире», существовать не могут и не хотят: души слишком ранимы и иначе «настроены»