Academic Studies Press Октябрь. Память и создание большевистской революции Корни Фредерик

В начале ХХ века баптисты были самой быстрорастущей неправославной религиозной группой среди русских и украинских христиан • Хезер Колман прослеживает развитие баптистских евангелических общин в период стремительной индустриализации, войны и революции, когда остро встали новые вопросы о религии и ее месте в современной жизни

В книге Эндрю Уолдера рассказывается о взлете и падении маоистского революционного государства с 1949 по 1976 год - об эпохе поразительных достижений и катастрофических провалов. В Китае при Мао, утверждает Уолдер, большую роль играли институты, созданные в течение первого десятилетия правления коммунистической партии: партийный аппарат, который осуществлял жесткий контроль над своими кадрами, и социалистическая экономика, построенная по образцу Советского Союза. Хотя надзор за этой авторитарной системой осуществляла национальная бюрократия, Мао решительно вмешивался в него на каждом шагу. Прописывая в качестве лекарства от предполагаемой капиталистической реставрации продолжение классовой борьбы с воображаемыми врагами, Мао разрушил многое из того, что построил, и в итоге не дал разрушенному никакой жизнеспособной альтернативы

В своей книге Карл Герт показывает, что вопреки риторике классовой борьбы и эгалитаризма, в действительности политика Китайской коммунистической партии привела к развитию различных видов капитализма и усилению консюмеризма, сводя на нет цели коммунистической революции, поставленные в эпоху Мао. Предпринятый Гертом анализ испытывает на прочность сложившиеся представления о капитализме, коммунизме и странах, традиционно называемых социалистическими

Книга Эрика Мюгглера рассказывает о том, как небольшая община в горах Юго-Западного Китая пытается найти свое место на окраинах национального государства. Местные жители описывают период, продлившийся с Великого голода 1958-1960 годов и до 1990-х годов, как «время диких призраков». Память об утраченном в эпоху Мао локальном сообществе, попытки найти истоки насилия и добиться справедливости находят воплощение в пугающих историях о призраках, приходящих к живым

Первая биография художницы, ученицы Л. Бакста и К. Петрова-Водкина в петербургской художественной школе Е. Н. Званцевой, автора прижизненных портретов Марины Цветаевой и Владимира Набокова. Магда Нахман жила в России в эпоху Серебряного века, двух революций 1917 года и Гражданской войны. Она была в Германии во время прихода к власти Гитлера, а после стала свидетельницей освободительной борьбы в Индии и установления там независимости. Книга уводит читателя из Петрограда и Москвы в русскую пореволюционную провинцию, оттуда в Берлин и другие европейские столицы 1920-1930-х годов, а затем в Бомбей - по следам отважной женщины, которая не покорилась судьбе и стала признанным художником и наставником нового поколения индийских живописцев. В книге используются письма, дневникoвые записи и редкие архивные документы

Джули Хесслер рассматривает историю советской торговли от Октябрьской революции и до смерти Сталина • За это время имущественные отношения в советском обществе прошли несколько принципиально разных стадий, от военного коммунизма через НЭП к сталинской попытке минимизировать частный сектор экономики • Каждая из этих стадий сопровождалась теми или иными вызовами и трагедиями, будь то война или раскулачивание — и все это в совокупности влияло на потребительские привычки советских граждан • Автор показывает циклический характер советского торгового сектора — от кризиса к нормализации — и демонстрирует взаимоотношения, складывавшиеся между официальным и неофициальным рынками СССР

Тим Харт представляет подробное исследование образов и концепций скорости, которые пронизывали русскую модернистскую поэзию, изобразительное искусство и кино. Его исследование показывает, что на представления о скорости и динамизме опирался широкий спектр экспериментальных художественных тенденций первой четверти XIX века; однако именно это стремление к скорости после революции 1917 года парадоксальным образом и ускорило гибель всего движения

А. Мартин исследует консерватизм в русской мысли, политике и культуре периода правления Александра I. Основываясь на тщательном изучении архивов, а также на опубликованных источниках на русском, английском, немецком и французском языках, автор прослеживает истоки консервативной идеологии и показывает, как русские восприняли угрозу, исходящую от Французской революции, и как на основе этой реакции в России сформировались государственная политика и национальное самосознание • Книга «Романтики, реформаторы, реакционеры» — глубокое исследование истоков русского консерватизма, нашедшего • отражение в трактатах, письмах и мемуарах ведущих мыслителей своего времени

Джастин Вир рассматривает сложные взаимоотношения между авторской саморефлексией и литературной традицией в трех самых известных русских романах первой половины двадцатого века: "Мастер и Маргарита" Михаила Булгакова, "Доктор Живаго" Бориса Пастернака и "Дар" Владимира Набокова • Оригинальное прочтение этих романов выявляет значительный сдвиг, произошедший в русской традиции психологической прозы 20 века. Согласно Виру, все три романиста по-своему отвечают на двойной кризис, характеризующий их время: общую модернистскую дестабилизацию идентичности и отчуждение от литературной традиции, случившееся после Революции 1917 года • Используя различные литературные приемы саморефлексии (например, mise en abyme), эти авторы вновь включают литературную традицию в свои произведения, создавая таким образом особый взгляд на личность

Книга Верены Дорн - это сага о российской еврейской семье. Ее история дает представление об участии евреев в экономике императорской России, особенно в нефтяной промышленности • Предприниматель и патриарх семьи, Хаим Каган, был набожным и просвещенным человеком и сионистом. Его дети пошли по стопам отца в бизнесе, а также в политике, филантропии и любви к книгам • Здесь рассказывается об удачах и несчастьях четырех поколений этой сплоченной семьи, их вынужденном переселении во времена войн, революций и тоталитарных режимов XX века, об их жизни на территории России, Германии, Дании, Франции и, наконец, Палестины и США

Националистические и антисемитские воззрения Достоевского долгое время вызывали недоумение у читателей и критиков. Как мог создатель «Братьев Карамазовых» быть автором оскорблений в адрес евреев в «Дневнике писателя»? Как этот христианский гуманист мог допустить националистические выпады в романе «Идиот»? • По мнению Сьюзан Макрейнольдз, на первый взгляд загадочное сосуществование гуманизма и ненависти, веры и неверия на самом деле закономерно, а корни национализма Достоевского лежат в его сомнениях относительно христианства

Достоевский страдал от игровой зависимости много лет. Причины, по которым она возникла, до сих пор остаются по большей части неизвестными • Авторы книги, сравнивая биографии писателя и современных патологических игроков, открыли то, что они назвали эффектом Достоевского. Предложенная исследователями модель предполагает, что корни игровой зависимости лежат в сочетании социальных факторов, включающих детские травмы и высокий уровень стресса во взрослом возрасте