Academic Studies Press Кинематограф оттепели. Пространство, материальность, движение Укадерова Лида

Еврейское коммунистическое движение в период с 1920-х по 1950-е годы играло важную роль в политике еврейских общин в таких американских городах, как Бостон, Чикаго, Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Филадельфия. Опираясь на книги, газеты, периодические издания, памфлеты и другие материалы на идише, Генри Сребрник рассказывает о той идеологической и материальной поддержке, которую Еврейской автономной области Биробиджана оказывали две американские организации - Организация еврейской колонизации в России и Американский Биробиджанский комитет

Книга предлагает политическое прочтение русских и американских фильмов эпохи Ельцина. Она исследует, как после периода первоначальной эйфории репрезентация «партнера» и в российском кинематографе, и в Голливуде по-прежнему строилась на старых стратегиях претензий на национальное превосходство. В центре внимания оказывается тесная взаимосвязь между политикой и кинематографом, о чем наглядно свидетельствуют изображение в фильмах, вышедших на экраны с 1990 по 2005 год, бывшего врага времен холодной войны. В то время как гласность и распад Советского Союза открыли период официального сотрудничества, которое вскоре переросло в декларации о партнерстве, отношения постепенно ухудшались, что привело к новым обвинениям в раздувании холодной войны. Авторы используют инновационный транснациональный подход, анализируя методы, с помощью которых российские и американские фильмы изображают бывшего врага

Разграбление бесценных произведений искусства в военное время — хорошо разработанная тема исследований и публицистики. Божена Шеллкросс фокусируется на близком, но не тождественном вопросе: значении «обычных» предметов — кастрюль, очков, обуви, одежды, кухонной утвари — материальных остатков некогда жившей реальности, которые автор читает как культурные тексты. Шеллкросс описывает способы репрезентации объектов Холокоста в польских и польско-еврейских текстах, написанных во время или вскоре после Второй мировой войны. Материалом исследования стали произведения Зузанны Гинчанки, Владислава Шленгеля, Зофии Налковской, Чеслава Милоша, Ежи Анджеевского и Тадеуша Боровского. Сочетая внимательное прочтение избранных текстов с критическим анализом различных философских и теоретических подходов к природе материи, исследование Шеллкросс расширяет современный дискурс о Холокосте, охватывая то, как живут скромные, обычно упускаемые из виду объекты материальной культуры в восприятии писателей

Книга Йосси Гольдмана повествует об истории международного студенческого движения «Гилель» на просторах бывшего СССР. «Гилель» считается крупнейшей молодежной еврейской организацией в мире • Для не эмигрировавших евреев постсоветского пространства «Гилель» стал проводником в мир традиций и культуры еврейского народа. История российского «Гилеля» началась в 1994 году в Москве, — и Йосси Гольдман пишет об этом со знанием дела, на правах очевидца, идеолога и организатора

Эмили Джонсон исследует истоки и эволюцию краеведения в Санкт-Петербурге в начале XX века по архивным материалам. В книге рассматривается деятельность движения за сохранение истории, которое возглавили участники кружка «Мир искусства» и авторы журнала «Старые годы», педагогического экскурсионного движения и Центрального бюро краеведения. Оригинальное издание этой книги (Penn State University Press, 2006) было удостоено премии South Central MLA и премии Николая Анциферова за лучшую работу иностранного автора о Санкт-Петербурге

В своей книге Кристина Вацулеску предлагает свежий взгляд на взаимоотношения культуры и секретных служб стран Восточной Европы ХХ века, развенчивая миф о противостоянии бунтующих творцов и репрессивных режимов. Автор фокусируется на личных делах граждан, криминологических и следственных новшествах, а также случаях прямого обращения тайной полиции к кинематографу и литературе — будь то написание мемуаров или съемка пропагандистского фильма • Эта оптика позволяет по-новому трактовать многие произведения искусства, в том числе и самые известные, а также показать, что не только государство было заинтересовано в использовании деятелей культуры, но и сами писатели и режиссеры испытывали стойкий и порой болезненный интерес к методам и эстетике секретных служб

Эта книга антрополога и историка Д. Роджерса посвящена нефтедобывающему Уральскому региону, а именно Пермскому краю. Прослеживая историю пермской нефти начиная с 1929 года, когда было открыто первое в мире «социалистическое» месторождение, и вплоть до культурной политики 2000-х годов, обусловленной наличием обширных нефтяных запасов, автор по-новому • освещает роль нефти в современном мире. Особое внимание в книге уделяется самой природе нефти как материальной субстанции и ее роли во внутренней жизни и внешних отношениях государств и корпораций в условиях социалистической и капиталистической экономики. Книга основана на обширных этнографических исследованиях, интервью и архивных документах Пермского края

Книга Джастина Джести переосмысливает историю искусства в Японии после 1945 года. Автор углубляется в изучение отношений между искусством и политикой, но выходит за рамки идеи о том, что произведение искусства или художник являются только выразителями политических смыслов • В центре книги — группа леворадикальных соцреалистов, надеявшихся соединить свое искусство с антикапиталистическим и антивоенным движением, движение либерального толка и региональная авангардистская группа, пытающаяся найти баланс между амбициями и преданностью локальной культуре

Книга Гарриет Мурав подвергает сомнению распространенные представления о том, что российско-еврейская история XX века — это только лишь трагическая история замалчивания, геноцида и репрессий • В своем исследовании Мурав соглашается с тем, что советские евреи были активными участниками строительства советской культуры, но настаивает: в её рамках они создавали и собственное, еврейское пространство. Даже когда евреи помогали возводить социалистическое светлое будущее, они помнили о своем еврейском прошлом и оплакивали его разрушение, избегая тем самым исторической амнезии, столь распространенной в советской культуре

В этой книге Клара Мориц исследует транснациональное эмигрантское пространство, сложившееся вокруг Игоря Стравинского, Владимира Дукельского, Сергея Прокофьева, Николая Набокова и Артура Лурье в межвоенном Париже. Их музыка отражала конфликт между модернистским нарративом, требующим постоянных творческих инноваций, и нарративом изгнания, связанным с сохранением дореволюционной русской культуры. Представления о России и ее прошлом, характерные для эмигрантов, то и дело сталкивались во французской столице с совсем другим образом старой России, создававшимся в политической и культурной продукции, которую привозили в Париж из Советского союза. Другой проблемой эмигрантского композиторского сообщества было непропорционально большое влияние Стравинского: поддаваясь моде, диктуемой их знаменитым соотечественником, композиторы рисковали стать эпигонами; если же они оставались на прежних стилистических позициях, рисковали стать неактуальными

После распада в 1991 году Советского Союза Грузия, небольшая горная республика с населением 4,4 миллиона человек, расположенная к югу от России между Черным и Каспийским морями, считалась одной из самых коррумпированных и криминогенных республик постсоветского пространства. Государственные институты были слабы, и им недоставало правового обеспечения; экономическая и социальная жизнь большей части населения Грузии протекала вне рамок законности. На фоне слабости центрального правительства особенно высок был статус полевых командиров и преступников. Подобные Лаше воры в законе были романтизированы и воспринимались как честные и несгибаемые люди, гибрид советского узника ГУЛАГа, известного как «блатной», и кавказского преступника-горца, известного как «абрек»

Книга Кати Дианиной переносит нас в 1860-е годы, когда выставочный зал и газетный разворот стали теми двумя новыми пространствами публичной сферы, где пересекались дискурсы об искусстве и национальном самоопределении. Этот диалог имел первостепенное значение, потому что колонки газет не только описывали культурные события, но и определяли их смысл для общества в целом. Благодаря популярным текстам прежде малознакомое изобразительное искусство стало доступным грамотному населению — как источник гордости и как предмет громкой полемики • Таким образом, изобразительное искусство и журналистика приняли участие в строительстве русской культурной идентичности. В центре этого исследования — развитие общего дискурса о культурной самопрезентации, сформированного художественными экспозициями и массовой журналистикой