Время Белая карета Никитинский Леонид Васильевич

Современная медиасфера, рассматриваемая автором как сфера обращения смыслов или «ноосфера», характеризуется разнонаправленными тенденциями. Шире используются и манипулятивные возможности пропаганды, а «желтый» контент подавляет журналистику благодаря распространенному взгляду на медиа исключительно как на бизнес. Но наряду с этим повышается и ценность настоящей и точной журналистики, которую автор определяет в конечном итоге как борьбу против ухода от действительности в сферу развлечений, а с другой стороны - против симулякров пропаганды за факты, «которым нельзя или трудно придать значение, отличное от их собственного»

Василий Васильевич Розанов (1856-1919) умел возмущать читающую публику. Его тянуло к крайностям и запретным темам, к "неприличному". "Я еще не такой подлец, чтобы думать о морали" - это замечание Розанова стало, как сказали бы сегодня, мемом. "Не исключено, что сегодня Розанов публиковал бы свои короткие тексты как посты в Фейсбуке" (Алексей Михеев). Впрочем, ко всем высказанным крайностям Розанов относился философски и стремился примирить их между собою... С одной стороны, главное в жизни человека - в сфере половой любви, с другой стороны, "я говорил и думал только о Боге"… С одной стороны, откровенно антисемитские высказывания, с другой стороны, "евреи - это "цимес" всемирной истории". "Шумит ветер в полночь и несет листы... Так и жизнь в быстротечном времени срывает с души нашей восклицания, вздохи, полу мысли, получувства

Гоголь назвал "Мертвые души" поэмой, тем самым заявив о высоком строе и грандиозном масштабе своего заветного труда. Меж тем предложена читателям комическая история о том, как внешне благонамеренный и заурядный господин средней руки (по скрытой же сути, едва ли не Наполеон) проворачивает невероятную аферу, мороча одних примитивных "существователей", сторговываясь с другими и вдруг получая сокрушительный отпор от третьих, отнюдь не блещущих умом и добродетелями. По выходе первого тома поэмы часть публики прочитала ее как злобное глумление над извечно мертвой страной, населенной людьми без душ, но для других читателей сочинение Гоголя стало откровением о державе до времени незримых святых и богатырей, пророчеством о будущем величии России и русского человека

Каждое из произведений Леонида Андреева (1871-1919), включенных в эту книгу, вызывало в обществе полемику, а то и скандал. В заслугу ему читатели ставили яркость языка, парадоксальность, пристрастие к экстремальным сюжетам. Почти за те же качества его корили - экспрессия на грани истерики, мистицизм, психологический надрыв. Не забудем, однако, что на дворе стоял Серебряный век русской литературы и Леонид Андреев со всеми своими достоинствами и недостатками идеально вписывался в его моды. Но мода - вещь преходящая, а проза Леонида Андреева и по прошествии века оказалась вполне в тренде. "Красный смех" - протест против милитаристского безумия. "Рассказ о семи повешенных" - о бессилии "симметричного ответа" террористам, сознательно идущим на смерть

Повестями "Белые ночи" и "Неточка Незванова" жизнь Федора Михайловича Достоевского (1821-1881) словно разрубается надвое - до ареста и после. Остается в прошлом герой "ночей", мечтательный, робкий человек, ровесник автора ("Поверите ли, ни одной женщины, никогда, никогда! Никакого знакомства! И только мечтаю каждый день, что наконец-то когда-нибудь я встречу кого-нибудь"). Так и не будет дописана история талантливой и не слишком счастливой Неточки (но она предвосхитит тему страдающего ребенка, которая станет постоянной в творчестве Достоевского). В 1849 году, вскоре после публикации "Белых ночей", за участие в революционном кружке петрашевцев писатель будет арестован и заключен в Петропавловскую крепость. К незавершенной книге о Неточке он сможет вернуться лишь спустя десятилетие, после того как отбудет каторгу и ссылку - но он просто оборвет роман, превратив его в повесть, потому что это будет уже совсем другой писатель

Несмотря на свое американское происхождение, Северная глушь Джека Лондона (1876-1916) вошла в число наших национальных мифов, продолжившись в русской литературе XX века - от шаламовской Колымы до "Белого безмолвия" Высоцкого. Гордый человек, бросающий вызов вечной природе, движущийся наперегонки со смертью, стремящийся к преодолению любой человеческой слабости - это ли не русская тема со свойственным ей климатическим и метафизическим холодом? Повесть Лондона "Белый клык" и цикл рассказов "Любовь к жизни", составившие эту книгу - пожалуй, самые известные произведения о событиях золотой лихорадки, свидетелем и участником которых писатель был сам. В сущности, Лондон писал о себе • Перевод с английского Наталии Волжиной, Нины Дарузес, Марии Богословской, Лидии Кисловой, Марии Абкиной, Татьяны Озерской, Дмитрия Горбова

"А роман я допишу, и, смею уверить, это будет такой роман, от которого небу станет жарко…". Так в 1923 году Михаил Афанасьевич Булгаков (1891-1940) пишет о "Белой гвардии" - первом, а по мнению некоторых литературных специалистов, и лучшем своем романе. "Толстовский ген" в "Белой гвардии" очевиден. Правда, баланс сильно нарушен: войны в романе с избытком, а мира сильно меньше, чем у Толстого - его с большим трудом пытаются сохранить в доме Турбиных. Это плохо удается: в Гражданскую войну собрать за одним столом семью ничуть не проще, чем собрать • распавшуюся родину и восстановить разрушенную жизнь. Удивительно проницателен и мудр взгляд молодого, в сущности, человека на трагедию крушения русского мира. О чем, уже эмигрировав из этого ставшего для него чужим мира, написал другой выдающийся писатель, Георгий Адамович: "С высот, откуда ему открывается вся панорама человеческой жизни, он смотрит на нас с суховатой и довольно грустной усмешкой

ХХ век - арена цирка. Идущие на смерть приветствуют тебя! Московский бомонд между праздником жизни и ночными арестами. Идеологи пролеткульта в провинциальной Казани - там еще живы воспоминания о приезде Троцкого. Русский Берлин: новый 1933 год встречают по старому стилю под пение студенческих песен своей молодости. "Театро Колон" в Буэнос-Айресе готовится к премьере "Тристана и Изольды" Рихарда Вагнера - среди исполнителей те, кому в Германии больше нет места. Бой с сирийцами на Голанских высотах. Солдат-скрипач отказывается сдаваться, потому что "немцам и арабам в плен не сдаются". Он убил своего противника. "Я снял с его шеи номерок, в такой же, как у меня, ладанке, и надел ему свой. Нет, я не братался с ним - я оставил улику. А себе на шею повесил жернов"

Автор горячо принятых читателями и критикой романов "Эффект Ребиндера" и "Там, где течет молоко и мед" представляет на этот раз абсолютно невероятную и при этом основанную на реальных событиях повесть. До глубины души потрясает страшная своей обыкновенностью детективная история о сиротстве, насилии, усыновлении, любви, жизни в детдоме, о детских и недетских судьбах, спасенных чудом, милосердием и отчаянной храбростью

Линия Маннергейма… Долгие годы для нас это сочетание было подобно гребню сказочного злодея, из которого на пути героя вырастали непроходимые леса, вздымались горные кручи. Еще более загадочной и зловещей рисовалась фигура шведского барона, творца мощной системы укреплений на Карельском перешейке, где было пролито так много крови советских солдат в печально знаменитую Зимнюю войну (1939-1940) • Автор книги, профессор Леонид Васильевич Власов, на основании многочисленных документов убедительно доказывает, что маршал и президент Финляндии Карл Густав Маннергейм (1867-1951) не относится к когорте великих злодеев и принадлежит не только финской истории. Блестящий офицер, верой и правдой в течение тридцати лет служивший Российской империи, оставил неизгладимый след в боевом прошлом русской армии

В книгу вошли военные произведения замечательного писателя и сценариста, автора дилогии о Ходже Насреддине Леонида Соловьева (1906-1962). Повести в рассказах "Иван Никулин - русский матрос" и "Севастопольский камень" - это свидетельство несгибаемого духа и мужества русских воинов, чьи образы под пером автора получают черты былинных героев

В творчестве любой художник сам ставит себе предел возможностей: хватит ли ему сил и духу выполнить задуманное или же придется всё бросить на полдороге и смириться с тем, что такая ноша ему не по плечу, а задача не по зубам. Журналист с полувековым стажем, автор книг очерков, эссе, стихов и прозы Леонид Круглов рискнул сделать такой решительный шаг: слишком много лет минуло с той поры, когда он встречался с людьми, о которых взял на себя смелость здесь рассказать. Его повествования не носят характер жизнеописаний. Автор попытался отразить не только личные впечатления от встреч, но и поведать о том теперь уже очень далёком для одной человеческой жизни времени. Но для этого ему надо было осмелиться двинуться дальше сквозь мглу минувшего