Венедов С Улики против улик

Когда к следователю Бурову обращается студентка юрфака с просьбой возобновить дело Рубцова, её отчима, он соглашается неохотно: слишком всё очевидно. Пять лет назад в загородном пансионате скоропостижно скончался главный ревизор фирмы «Донатор» Игорь Матвеевич Ларичев. Некоторые обстоятельства позволяли предполагать, что речь шла об убийстве. Главный подозреваемый бухгалтер Рубцов умирает буквально перед самым своим арестом – повесился в душевой пансионата. Все улики были налицо, и дело быстро закрыли. Однако в процессе нового расследования всплывают новые улики, и следователю Бурову вместе с юной помощницей предстоит выяснить, какие доказательства – подлинные, имело ли место убийство и кто настоящий преступник

Как здорово оказаться на Майорке, когда все учатся в школе! И еще научиться кататься на серфе! Так думали Гоша и Никита. Они не подозревали, что окажутся втянутыми в преступление. Да еще и с убийством! Смогут ли ребята найти настоящего убийцу?

В новой книге Сергея Венедова представлены очерки с размышлениями автора об истории непростых отношений Запада и России, поводом для обострения которых стали события последних лет. Когда началось взаимное отчуждение? Где его истоки, в чём причины? Сергей Венедов тщательно анализирует проблемы, ещё 200 лет назад волновавшие западников и славянофилов и ставшие такими актуальными сегодня. Глубину и остроту этому анализу придаёт тот факт, что автор - дипломат со стажем, большую часть жизни проведший за границей, хорошо разбирается в особенностях внутренней и внешней политики Западной Европы и США и знает, о чём говорит. Книга, без сомнения, придётся по вкусу всем, для кого такое понятие, как "патриотизм", не является ни стыдным, ни пафосным, но естественным и дорогим сердцу

`Подойдя вплотную к ``Поискам утраченного времени`` в ходе работы над книгой ``Против Сент-Бева``, Пруст на самой ее территории начал закладывать фундамент своего главного романа. Произведение Пруста ``Против Сент-Бева`` стало толчком к созданию последнего и явилось первым эскизом нового гигантского здания. В част- ности, и в этом (но, конечно же, не только в этом) его значение и вызываемый им наш пристальный интерес.`

Четырех бандитов-рокеров приговаривают к смертной казни. Против них суд, общественное мнение, за них - адвокат Уилл Александер и его помощники. Ему советуют очевидное - не выступать против общества. Но это не останавливает Уилла Александера

Дебютный роман Сергея Венедова, без сомнения, придется по вкусу даже самому искушенному читателю. Здесь нашлось место и любви, и приключениям, и ироничной саморефлексии, и подлинному знанию жизни. Главный герой, молодой дипломат, из предперестроечной, но все еще полностью советской Москвы попадает в свободолюбивую Францию. Казалось бы – живи и наслаждайся. Однако постоянная оглядка на незримые органы безопасности в довесок к штампу в паспорте не способствуют счастью. И даже когда на родине вовсю загремела Перестройка, герой не торопится «останавливать мгновение». «Чудак и мерзляк Кранцев», умело приспосабливаясь и к режиму, и к женщинам, и к трудностям брака, ищет в жизни прежде всего нежность. И роман Сергея Венедова – во многом о нежности, которой полна каждая душа, пережившая детство, отрочество, юность, взросление, зрелость

1. Боярышник. 2. Чебрец

В книгу вошли статьи известного советского искуствоведа, посвященные абстрактной живописи. Автор в этой книге пытается разобраться в феномене абстракционизма и провести параллели с реализмом

Барон Мюнхгаузен, чье имя стало синонимом неуемного враля, предстает перед нами в ином свете на страницах этой книги. Иероним Карл Фридрих барон фон Мюнхгаузен (1720–1797) – личность историческая. Прожив без малого двадцать лет в России и оставив весьма заметный след в ее истории, он вернулся на родину в Боденвердер (Нижняя Саксония), где вел по большей части жизнь праздную, рассказывая соседям и посетителям трактира при гостинице «Король Пруссии» в Геттингене истории о своих похождениях и приключениях в России. Его рассказы имели столь широкий резонанс, что часть из них была даже опубликована, правда, без указания имени автора, вызвав впоследствии появление череды мюнхгаузиад. Еще при жизни барона три автора – Рудольф Распе, Готфрид Август Бюргер и Генрих Шнорр – выпустили свои книги, взяв за основу некоторые из подлинных сюжетов барона, но настолько переврали и их, и сам образ автора, что разгневанный Мюнхгаузен провел в тяжбах с ними долгие годы