Геликон Плюс Тринадцатый Бактун Рябов Геннадий Анатольевич

Геннадий Алексеев (1932-1987) - не забытый, но самый "малоизданный" культовый автор середины ХХ века, его роман "Зеленые берега" - неоценимый вклад в культуру России; основоположник российского верлибра, прозаик, поэт, художник • Пятый том "Неизвестного Алексеева" включает "неизвестные" (неопубликованные ни при жизни автора, ни после его смерти) стихи, собранные в книгу "Вариации" самим Геннадием Алексеевым, а также недавно расшифрованные более поздние стихи и черновики 1983 - 1987 (последнего года жизни) • Некоторые циклы стихов публикуются целиком, включая изданные, чтобы не нарушать замысел автора • Издание содержит уникальный иллюстративный материал - акварели Алексеева, ранее не публиковавшиеся, и фотографии из семейного архива и архива В.Ю. Мостовича

Геннадий Алексеев (1932—1987) — не забытый, но самый «малоизданный» культовый автор середины ХХ века, его роман «Зеленые берега» — неоценимый вклад в культуру России; основоположник российского верлибра, прозаик, поэт, художник • Четвертый том «Неизвестного Алексеева» включает стихи и поэмы, написанные Г. Алексеевым в 1973—1977 гг. и собранные им в книгу «Послекнижие». Большая часть этих стихов не публиковалась • Книга снабжена уникальным иллюстративным материалом: архивными фотографиями Алексеева, ранее не издававшимися, и факсимиле черновиков

Завершающий том собрания сочинений Геннадия Алексеева (1932-1987) - культового автора середины ХХ в., основоположника российского верлибра, поэта, прозаика, художника • В этом томе в хронологическом порядке собраны стихи из всех опубликованных при жизни автора книг и практически все журнальные публикации, не вошедшие впоследствии в книги. Всего прижизненных книг было четыре, три из них вышли в Ленинградском отделении издательства "Советский писатель", а одна в Москве, в "Современнике". Посмертная книга была издана в 1991 году Майей Алексеевой в Ленинграде. В шестой том, в качестве послесловия, вошла статья Бориса Романова, редактора книги Алексеева "Обычный час"

Новая книга известного петербургского поэта и искусствоведа, автора тринадцати поэтических книг, а также более 50 отдельных изданий по искусству (книг, альбомов, каталогов) Льва Мочалова представляет собой особый интерес. Её латинское название "In medias res" (в переводе - По самой сути) - не желание светски щегольнуть приобщённостью к мировой культуре, а, с одной стороны, отсылка к таинству родственных связей, напутствию, полученному от репрессированного и проведшего в сталинских лагерях семнадцать лет деда (эта надпись сохранена на подаренном дедом тогда еще юному Льву Мочалову очешнике), с другой стороны, обозначение позиции автора, во всех своих работах - и поэтических, и искусствоведческих, и культурологических - стремящегося проникнуть в суть происходящего, уловить нерв эпохи, биение её пульса, процессы, происходящие с человеком и социумом на глубине, связь прошлого и настоящего, протянутого в будущее

Вы когда-нибудь считали, сколько у вас было парней? Любой ответ правильный. Мало - хорошо. Много - тоже хорошо. Даша насчитала аж 18… А толковых сколько? На этот вопрос ответит только она • Эта книга, первая из трилогии, скрывает в себе волшебное пособие. Как найти парня? Как найти хорошего парня? Как общаться с другими парнями? А может, среди них он? А мы и не заметили! Как уже стать девушкой? Как не сойти с ума? • Добрая, до слёз откровенная и необычайно смешная история… Хотя нет - 18 историй девушки, которая, как и все, не любила себя, но потом раз - и полюбила! Ха, не всё так просто! Сначала 18 парней. А у вас их сколько было?

Творчество Александра Кушнера любят и знают несколько поколений любителей поэзии в России. Иосиф Бродский писал о нем: «Александр Кушнер — один из лучших лирических поэтов ХХ века, и его имени суждено стоять в ряду имен, дорогих сердцу всякого, чей родной язык русский…» • Но не только своими стихами известен Александр Кушнер, его статьи о поэзии также вызывают большой интерес. В книге «О поэтах и поэзии» читатель найдет ряд статей о Пушкине и Блоке, Иннокентии Анненском и Ахматовой, Пастернаке и Мандельштаме и других поэтах, любимых автором. Статьи тесно связаны со стихами, посвященными Кушнером этим поэтам, и они тоже широко представлены в книге

Ната Косякина и Михаил Потапов - молодые воронежские авторы, которые стремительно завоёвывают своего читателя. Их лирические герои блуждают в прошлом, в своем собственном детстве или в детстве полу реальных людей, заглядывают в утопическое будущее и внимательно записывают всё, что видят. Но авторов интересуют не новинки технического прогресса или будущие политические выверты - они всматриваются в человека. Эта книга - серьёзное наблюдение о том, как жизнь превращается в бессмысленно вращающийся маховик • Авторы не стесняются показать жестокую правду: так они ставят читателю прививку от болезни потери человечности. Но взгляд этот не пессимистичен: в книге есть секрет того, как остаться живым. Кроме того, эта книга - удачный синтез двух разных, но удивительно созвучных языков

Уже само название поэтической книги Александра Альховского говорит о многом. За, казалось бы, обыденными строками раскрывается мудрый, взволнованный голос души и своё собственное, единственное во Вселенной видение мира. Настоящая поэзия всегда уникальна. И это в очередной раз подтверждает Александр Альховский своими стихами • Валерий Воскобойников, лауреат Приемии правительства в области культуры

Среди когорты славных писательских имен живущих за границей появилось новое имя - Петр Немировский. Журналист из Киева, автор нескольких книг, стал американским писателем, сочинителем глубокой психологической повести с увлекательным криминальным сюжетом под названием "Нью-йоркский бомж". Герой повести Давид - интеллектуал, журналист, к сожалению, лишен литературного дара, что омрачает жизнь тщеславного человека. Случайная встреча журналиста с нью-йоркским бомжем Мартином, чешским эмигрантом, пробуждает в Давиде неуправляемую зависть к писательскому таланту алкоголика и наркомана, доверившего журналисту свои "записки". Не в силах совладать с искушением стать литературной знаменитостью, Давид убивает бездомного, никому не известного Мартина, овладевает вожделенной рукописью… Однако традиционный сюжет под пером Петра Немировского обретает особую непохожесть, свою нравственно-философскую глубину… • Прочтите эту повесть, настоятельно вас прошу - прочтите

Книга грузинского журналиста Гуги Лолишвили, бывшего собкора московских изданий в Грузии, — неоценимое свидетельство и важный документ. Ее действие происходит в Грузии в период с 1989-го по 1993 год — это окончательное крушение СССР, эпоха Звиада Гамсахурдиа, его свержение, начало конфликтов в Южной Осетии и Абхазии. Написанная по-журналистски остро, живо, динамично, она полностью погружает читателя в горячие дни того времени

Борис Чечельницкий обладает двумя редкими качествами • Во-первых, он виртуозен — до такой степени, до какой вообще может быть виртуозен человек, пишущий стихами. Создается впечатление, что Борис может сказать стихами все, что угодно. Впрочем, это скорее характеризует его как литератора-профессионала • Во-вторых, он умеет писать смешно, а это умение встречается едва ли не реже виртуозности. При этом он не сатирик. Он никого не ненавидит и не высмеивает, его шуткам чужды злость, едкость или цинизм. По большей части природа комизма в стихах Бориса — языковая • И вот здесь-то начинается настоящее волшебство, не соотносимое ни с чем, кроме беспримесного искусства поэзии. Чечельницкому нет дела ни до чего земного: он только слышит и фиксирует сочетания звуков, порождающие смех

Предлагаемая вам книга — это книга памяти. Памяти выдающегося музыканта, народного артиста России, профессора Санкт-Петербургской консерватории Павла Егорова, чья яркая, ослепительная жизнь оборвалась, оставив незавершёнными множество планов, замыслов, открытий, надежд • В жизни всех, кому довелось соприкоснуться с ним, он оставил неизгладимый след. Но отношение к нему вовсе не было однозначным. Кто-то боялся его принципиальности, резкости, кого-то раздражал искромётный, не всегда полит­корректный юмор. Он был для многих слишком свободный, слишком иной, какой-то «неправильный». И тем не менее для всех, кто знал его, он был совершенно уникальной, неповторимой личностью. Для тех, кто слышал его в концертных залах, — удивительным, ни на кого не похожим пианистом