Геликон Плюс Летописец Танк Александр

Роман о "главном": жизни, смерти и любви. Герои - люди сложной поры крушения советской эпохи, времени обманутых ожиданий, тревожных предчувствий. У главного героя ничего не вышло ни в профессии, ни в любви. Собирался стать актером, но сорвался на экзамене. По протекции стал большим начальником - "подставили", хотя денег хватало на широкую полубогемную жизнь. Случайные женщины, странствия, приводящие на грань жизни и смерти: шторм на озере, встреча с беглым зэком… В финале перед героями откроются "последние истины", каждому своя

ХХ век ознаменовался тем, что у вещей появились имена. А у некоторых даже паспорта. Теперь мы их страхуем и лечим. За это они нам гарантируют. Большую часть времени мы проводим с нашими любимыми Hewlett-Packard, Samsung, Ford, Orbit. Сегодня поменять Ксюшу на Машу гораздо легче, чем Nokia на Motorola. И в разговоре все чаще можно слышать такие реплики: - Слушай, не помнишь как его зовут? - Кого? - Ну этого, на Audi

Ландшафтный оазис у моря - реликтовая сосновая роща на мысу, намытом горной рекой. Античное поселение, византийская провинция. Последний приют Святого Иоанна Златоуста. С XIX столетия - археологическая Мекка. . . Наконец, с шестидесятых годов прошлого века Пицунда и до финиша Советского Союза - модный черноморский курорт, увенчавший все ипостаси дивного места. Сюда, в лучезарную отпускную нишу, осенью, на бархатный сезон, слетались персонажи романа, составленного из двух взаимно дополняющих книг: условно "лирической", свёрнутой в "Я", и "эпической", развёрнутой в панораму лет-судеб. Легенды, сказы, пересказы, байки, споры, диалоги и монологи, исповеди и проповеди, прямая речь автора… Слово - в его многообразии, - оглашённое под реликтовыми соснами, в безмятежной среде, казалось, пробуждало её многовековую энергетику и резонировало с ускорявшимися ритмами будущего: всё вокруг неуловимо менялось, события, принимая неожиданный оборот, набухали темноватой символикой, лирические герои, не замечая того, начинали действовать и говорить в эпических обстоятельствах, а сквозь пестроту идей, тем, личных привязанностей и устремлений, сплетавшихся в повествовании, всё явственнее проступала история одной компании - фанатиков места и критиков времени, которым, как выяснилось, суждено было при смене геополитических вех уйти вслед за ним, невольно подведя черту под советской эпохой

Творчество Александра Кушнера любят и знают несколько поколений любителей поэзии в России. Иосиф Бродский писал о нем: «Александр Кушнер — один из лучших лирических поэтов ХХ века, и его имени суждено стоять в ряду имен, дорогих сердцу всякого, чей родной язык русский…» • Но не только своими стихами известен Александр Кушнер, его статьи о поэзии также вызывают большой интерес. В книге «О поэтах и поэзии» читатель найдет ряд статей о Пушкине и Блоке, Иннокентии Анненском и Ахматовой, Пастернаке и Мандельштаме и других поэтах, любимых автором. Статьи тесно связаны со стихами, посвященными Кушнером этим поэтам, и они тоже широко представлены в книге

Уже само название поэтической книги Александра Альховского говорит о многом. За, казалось бы, обыденными строками раскрывается мудрый, взволнованный голос души и своё собственное, единственное во Вселенной видение мира. Настоящая поэзия всегда уникальна. И это в очередной раз подтверждает Александр Альховский своими стихами • Валерий Воскобойников, лауреат Приемии правительства в области культуры

Мы познакомились с Цоем осенью 1983 года, последняя наша встреча состоялась в июне 1990-го, за два месяца до Витиной гибели. А вся его творческая жизнь — от первого альбома безвестной группы, вышедшего в 1982 году, до ослепительной славы — уместилась в кратчайший отрезок не более восьми лет • И вот уже почти двадцать лет я разгадываю загадку этой жизни, этой судьбы и этого таланта • Александр Житинский • Серия «Пламенные революционеры» всегда служила прибежищем для диссидентов — Окуджавы, Войновича, Гладилина, Давыдова, Эйдельмана, Аксенова. Когда Александру Житинскому предложили выбрать героя, он не мог отказаться от такой чести — и вспомнил о своих польских корнях. Людвик Варынский, к счастью, оказался из породы «воздухоплавателей», как называл Житинский своих мечтательных, ироничных и при этом отважных персонажей

Он был писатель. Из самых-самых талантливых в Петербурге. В России. В наше время. А еще он был лирический поэт. Настоящий. Умелый и удачливый сценарист. Неутомимый издатель. Работал, как жил, - быстро. Спеша в будущее. С которым у Александра Николаевича был какой-то необъяснимый постоянный контакт, похожий на дар предвидения. Самуил Лурье

Чтобы писать сказки в традиции Андерсена, требуется уникальное сочетание фантазии и знания, мудрости и простодушия. Светлана Щелкунова в полной мере обладает всеми этими дарами. Ее сказки мудры и наивны, увлекательны и поэтичны • Александр Мелихов, • писатель, публицист • Светлана Щелкунова принадлежит к той линии авторов-сказочников, которая идет от романтических времен Гофмана и Андерсена сквозь неоромантические - Уайльда и Метерлинка, а затем через Александра Грина, Евгения Шварца, позже - Вадима Шефнера - дотягивается и до нас. О чем бы ни писала Светлана, сказка возникает у нее всегда как бы из ничего. Точнее - из мироощущения, из детского восторга перед миром и взрослой иронии по его поводу. Щелкуновская ирония лишена злости, у нее другая функция: она несколько гасит восторг, чтобы лишить его простодушной слащавости

Книга исследований филолога, журналиста и литератора Александра Матвеевича Шарымова (1936–2003) — сборник очерков, рассказывающих о многовековой истории Озерного края, конкретнее — об истории земель Приневья, на которых в 1703 году был основан Санкт-Петербург. Сборник делится на две книги: «Предыстория Санкт-Петербурга» и «1703 год». Первая открывается очерком истории Озерного края — от времен таяния ледника до конца 1702 года. Затем следует раздел, который повествует о том, что представляли собою река Нева и ее дельта к той поре, когда на их берега пришли солдаты Петра I. Содержание второй книги определило ее общее название — «1703 год». В центре ее — исследование, решающее сложный вопрос об участии Петра I в основании Санкт-Петербурга и составлении начального проектного плана Санкт-Петербургской крепости

"Посещение" - так назвал свое избранное Александр Кушнер, и стихотворение, открывающее книгу, начинается со слов: "Я тоже посетил...". Перекличка с Пушкиным здесь закономерна, Кушнер опирается на традицию русской поэзии XIX-XX века. "Лирика Кушнера, - пишет в статье о нем Андрей Арьев, - есть связующая и непорываемая нить с интимным содержанием русской литературы в целом". Мотивы и поводы для стихов у Кушнера необычайно разнообразны. О чем бы ни подумал любящий стихи читатель Кушнера, он всегда может вспомнить его строки на ту же тему. И при всем тематическом разнообразии поражает единство кушнеровской поэтики. Если сравнить его первую книжку "Первое впечатление" (1962) с замыкающей избранное книгой "Над обрывом" (2018), то при всем очевидном различии в них есть нечто общее

В новую, уже третью (в нашем издательстве) книгу минчанина Александра Габриэля, проживающего ныне в Бостоне (США), дважды лауреата премии им. Н. Гумилева, победителя конкурса "Золотое Перо Руси" в номинации "ПОЭЗИЯ", вошли тексты, написанные в 2013-2017 годах

Повесть Александра Сирина - ещё одна художественная версия биографии Джона Леннона периода его жизни с "самой известной из неизвестных художниц" - с японской художницей-авангардисткой Йоко Оно. Её фигура для исследователей будет оставаться интересной не только в связи с творчеством самой Оно, но и в связи с жизнью и трагической гибелью её мужа - Джона Леннона, основателя знаменитой ливерпульской четверки • Убил ли Сальери Моцарта - отравил ядом, как в пьесе Пушкина, или солнечную душу Моцарта напитала ядом тягостная депрессивная музыка "Реквиема", как в фильме Милоша Формана, несмотря на многочисленные исследования, так и остается вопросом. Литературные образы Моцарта и Сальери давно уже вышли за пределы реальных персонажей и стали чем-то вроде художественной метафоры противостояния гения и посредственной заурядности